Шахматный гроссмейстер, ставший экономистом, Кеннет Рогофф о ходах, которые сделали доллар королем, и о тех, что могут сбросить его с трона.

Доминирование в шахматной партии связано с контролем над ключевыми полями, определяющими важнейшие траектории передвижения фигур, и в этом оно во многом похоже на свойства доминирующей резервной валюты. Впервые мир вне доминирования доллара Кеннет Рогофф увидел еще подростком в 1969 году, когда он бросил школу в Рочестере (штат Нью-Йорк), чтобы сыграть с чемпионами мира по шахматам в тогдашней Югославии. Позднее, уже обучаясь в Йельском университете, Рогофф был удивлен, услышав, как его профессора предсказывали укрепление позиций рубля, учитывая гнетущую бедность, которую он своими глазами видел в стране Восточного блока, находившегося под контролем СССР.

Рогофф защитил докторскую диссертацию по экономике в Массачусетском технологическом институте и опубликовал ряд новаторских исследований по целому спектру различных тем, в том числе о независимости центральных банков и обменных курсах. В 2001–2003 годах он занимал пост главного экономиста МВФ. В настоящее время он возглавляет кафедру международной экономики Мауритса С. Боаса в Гарвардском университете. Его последняя книга «Наш доллар, ваша проблема» посвящена возвышению доллара США и тем факторам, которые могут привести к его падению. В беседе с Брюсом Эдвардсом из ФиР он рассказал о своих заключениях.

ФиР: Как доллар США занял столь доминирующее положение в качестве резервной валюты?

КР: Краткий ответ — две мировые войны. Первая мировая война подорвала экономику Великобритании, однако фунт стерлингов остался если не доминирующей, то как минимум совместно доминирующей валютой наряду с долларом. После Второй мировой войны Великобритания фактически разорилась, и США, на долю которых приходилось порядка 40 процентов мирового ВВП, остались единственным игроком на этом поле. Ближе к концу войны было заключено соглашение — довольно спорное с точки зрения британцев, — согласно которому все должны были привязать свои валюты к доллару. США могли делать все, что угодно, но с одним важным ограничением: мы были обязаны обменивать доллары на золото по любому требованию официальных кредиторов, что сдерживало наше поведение. Название книги восходит к 1971 году, когда президент Ричард Никсон потряс мир заявлением: «Помните то, что мы говорили об обмене ваших долларов на золото? Это закончилось. Мы не будем этого делать».

ФиР: Что изменилось сейчас с точки зрения использования США силы доллара для укрепления своих позиций в мировой экономике?

КР: Давайте начнем с 1971 года, когда США отказались от золотого стандарта. На встрече в Риме представители европейских и других стран, опиравшихся на долларовый стандарт, спросили министра финансов США Джона Б. Конналли: «Что нам делать со всеми этими казначейскими бумагами?» И Конналли ответил: «Ну, это наш доллар. Это ваша проблема». Мне никогда не импонировала подобная высокомерная позиция, но после отказа от золотого стандарта у США не было плана по контролю над инфляцией. Это была и наша проблема тоже.

Перенесемся в сегодняшний день, когда мы подрываем независимость Федеральной резервной системы и сталкиваемся с проблемами дефицита и нарастающего долга, угрожающими финансовой стабильности. Да, это проблема для всех, но также и для США.

ФиР: Испытывают ли центральные банки давление в сторону ограничения их независимости?

КР: Такие факторы давления существуют уже давно. Когда я впервые посетил МВФ в 1982 году, я написал первую работу, где выдвигались аргументы в пользу независимости центрального банка и описывалось, как она может быть средством борьбы с инфляцией. Позднее и другие внесли свой вклад в разработку этой темы. Я считаю, что независимость центрального банка — это наиболее значимое нововведение в сфере экономической политики за последние 70 лет. Можно с этим спорить, но оно оказалось настолько успешным, что многие просто забыли, в чем ее необходимость.

Еще до президентства Трампа в странах с развитой экономикой возникали популистские требования, особенно слева, в пользу того, чтобы центральный банк помогал в решении проблем окружающей среды, неравенства и так далее. Пандемия стала отрезвляющим напоминанием о том, что нам, возможно, не стоит допускать такого размывания мандата. Но значительное давление сохраняется, особенно в США, где ФРС находится в несколько уникальной ситуации. Впрочем, независимость центральных банков подвергается нападкам повсюду. Это и раньше меня тревожило, но не так сильно, как сейчас.

ФиР: Создавали ли какие-либо другие валюты угрозу доминированию доллара в недавнем прошлом?

КР: В свое время большую роль играла иена. Был период, когда казалось, что экономика Японии вот-вот обгонит США. Некоторые уважаемые старшие коллеги по Гарварду писали книги о том, что нам всем следует подражать Японии. Тогда население Японии составляло половину населения США, но капитализация ее фондового рынка и стоимость недвижимости были выше. Казалось, что они обыгрывают нас по всем направлениям. Однако мы очень жестко на них надавили, и они пошли на чрезмерные уступки, следствием чего стал разрушительный финансовый кризис. Но события могли пойти и по-другому.

Решение Китая фактически привязать курс юаня к доллару долгое время работало. Но был период, с начала 2000-х, когда я был главным экономистом МВФ, и тогда мы призывали Китай: «Вам не стоит больше так делать. Вы крупная страна и должны проводить собственную денежно-кредитную политику. Если фиксировать обменный курс, это, как правило, ведет к слишком быстрому росту цен на невнешнеторговые товары, такие как жилье. Вы получите инфляцию».

Я не думаю, что в полной мере понимал все аспекты проблем, с которыми тогда сталкивался Китай, но, если бы страна не придерживалась так долго фиксированного курса — который искажал ее развитие и со временем перестал служить ее интересам, — масштабы использования доллара были бы куда меньше. Сегодня на Азию приходится половин долларового блока стран. Эта доля могла бы составлять скорее четверть или треть, если бы Китай не так долго кружил вокруг доллара.

Существуют конкуренты доллара на периферии — евро, криптоактивы, юань, — все они немного подтачивают доминирование доллара. Но более серьезная проблема состоит в том, что инвесторы могут перестать рассматривать доллар в качестве столь же привлекательного актива, как прежде, и будут готовы поглощать растущее предложение долларовых активов лишь по более высокой процентной ставке. Доллар может сохранить за собой первое место, но при этом потерять часть доли рынка.

ФиР: В книге вы утверждаете, что долг является крупнейшей угрозой силе доллара и отвергаете популярное мнение, согласно которому долг США безопасен. Почему?

КР: Существует распространенное, особенно в США, представление о том, что долг — это бесплатный ресурс: процентные ставки всегда будут очень низкими, и поэтому о долге можно не беспокоиться. Однако процентные ставки выросли. И я полагаю, что долгосрочные ставки останутся высокими очень надолго, по крайней мере в среднем. Они оказываются высокими вследствие структурных факторов, и не только в США, но и в Соединенном Королевстве, Франции, Японии — везде.

Всем известно, насколько тяжело, когда двухпроцентная ставка по вашей ипотеке внезапно подскакивает до 7 процентов. Доходность государственных облигаций США выросла не настолько сильно, но наши процентные платежи по долгу за короткий период почти утроились по отношению к ВВП. Они превышают расходы на оборону. США вынуждены адаптироваться к этому крупному изменению, и на данный момент политическая воля к этому крайне слаба. Я не возлагаю вины на какого-то одного лидера. У нас был бы огромный дефицит и при совершенно ином президенте. Может оказаться чрезвычайно трудно убедить Конгресс и американское общество затянуть пояса, пока экономика не окажется у края обрыва.

Когда процентная ставка была нулевой, многие экономисты, включая весьма авторитетных, полагали, что странам с развитой экономикой в целом больше не стоит беспокоиться о долге. Это представление частично проникло и в работу МВФ. В своих выступлениях по всему миру я предупреждал, что если ставки не останутся низкими, то платежи по обслуживанию долга резко возрастут. Но мне отвечали: «Нет, ставки не вырастут».

Доминирующей стала теория Ларри Саммерса о вековой стагнации. Пол Кругман также, по сути, утверждал, что реальная процентная ставка будет оставаться нулевой практически всегда. Оливье Бланшар, выдающийся экономист, сформулировал похожий аргумент. Но что, если они ошибаются? Что, если разразится война? Что, если нам потребуется срочное наращивание военных расходов? Возможно, долгосрочные процентные ставки действительно снова резко упадут. Но если этого не произойдет в достаточно короткие сроки — и если искусственный интеллект не обеспечит политически устойчивый рост, а не просто более высокие прибыли в ущерб трудовым доходам, — могут возникнуть проблемы.

Мнения, выраженные в статьях и других материалах, принадлежат авторам и не обязательно отражают политику МВФ.